Завершился третий день конкурса Большая опера. Впервые до меня дошло, что значит, когда
говорят, что певец не дорос до исполняемой им арии. Мне показалось, что в этот раз добрая половина участников не доросла до тех арий, за которые взялись. Не было в их голосах зрелой уверенности и плотной связи между чувством и музыкой, хотя все пели по нотам(
Может, по этой причине внимание часто переключалось на сопутствующие моменты.
На причудливый, изящный гран-при. Красивую штучку придумали!
На членов жюри, за которыми интересно наблюдать – каждый из них мысленно пропевает арии вместе с конкурсантами, болеет за них.
Несколько удивили две пары бровей на лице Юлии Богословцевой. Но позже, увидев то же самое у других участников, пришлось принять это имиджевое решение )
Ссылки Дмитрия Бертмана на историю создания музыкальных произведений оказались и интересными, и познавательными. Рассмешил он и своей мхатовской паузой, когда затруднился дать окончательную оценку одному из певцов.
А голос Акселя Эйверарта, потрясающей чистоты и уверенности, приятно прозвучал в нескольких музыкальных фразах, которыми он решил поделиться, когда давал советы кому-то из певцов.
В этот раз особенно понравился Сундет Байгожин – легкостью исполнения, отсутствием ученической старательности что ли
Юрий Городецкий душевно исполнил песню Вакулы из оперы Черевички, но поднятый вверх палец немного отвлекал внимание от образа, мол, а что бы это значило, Ватсон )
Понравилась вкрадчивость интонации, промелькнувшая у Яго в исполнении А. Зеленкова.
Вот, пожалуй, и все.
Всем привет!
Journal information